В свое время я работал и челюстно-лицевым хирургом, и хирургом-онкологом. А по своим функциям и то, и другое близко пластической хирургии.
Увидев впервые результат пластической операции – омолаживающей пластики лица, я пришел в ужас. Лицо, которое я наблюдал потом в течение нескольких месяцев, представляло собой малоприятную картину… Разруха производила жуткое впечатление. Мне казалось тогда, что женщины ненормальные, если решаются пойти на такое. Так я думал месяца три или четыре. Потом я стал видеть, что лицо действительно становится моложе и лучше. Это было первое откровение. Я понял, почему эти операции существуют. Затем я сделал следующее открытие: у пациентов, которые меняют внешность, меняется и внутреннее содержание. Для каждого, а особенно – для женщины очень важно, как она выглядит. От этого зависит ее мироощущение, здоровье, отношения в семье и с окружающими. У нее улучшается настроение, а от этого и всем вокруг становится хорошо.
Бывает, конечно, что операция прошла успешно, а муж не вернулся. Самая большая проблема в том, что женщина, зачастую, ищет решение проблемы в пластической хирургии, предполагая, что причина кроется в недостатках внешности. И при этом она не уделяет внимания сути возникшего конфликта.
Я понимаю, что и мужчины разные бывают. Не только «порядочные» и «непорядочные». Есть те, которые любят глазами и которых старение женщины не устраивает… Перебью сам себя: чаще мужья выступают против пластических операций, на которые идут их жены. Но у меня был случай, когда мужчина говорил: «Зачем мне искать молодую жену? Меня моя жена вполне устраивает. Только вы сделайте ее моложе: я хочу видеть ее такой, как раньше, когда я ее полюбил».
Операцию нужно делать для того, чтобы радоваться жизни, а не для того, чтобы тебя больше любили. Чтобы тебя полюбили, стоит искать решение в чем-то другом, не в пластической хирургии…
Другой аспект пластической хирургии – это устранение проблем, связанных с физическими утратами. Недавно я оперировал парня с тяжелейшим ожогом лица и шеи. Его случай известен из телевизионных передач. Там какая-то запутанная семейная история, его облили кислотой, и лица просто не осталось. Парень потерял лицо, потому что у него не осталось ни век, ни носа, ни губ, ни ушей… Не имея век, он потеряет зрение, будет совершенно неработоспособным. И этот 25-летний мальчишка окажется выброшенным из общества и из жизни вообще. Но возможности пластической хирургии позволяют восстановить веки, и это сохранит его глаза. Из нечеловеческого лица мы сделаем ему человеческое лицо. Да, оно не будет таким, как прежде, но, по крайней мере, лицо будет нормальным, а он – работоспособным человеком. И потому он будет думать не о том, что жизнь его кончилась, а о том, как двигаться дальше.
За последние три дня я сделал несколько операций по восстановлению груди после мастэктомии женщинам разного возраста, от 23 лет до 70. И все одинаково страдают, несмотря на то, что одной грудь удалили 12 лет назад, а другой – в этом году. И дело не только в том, что у них развивается какой-то комплекс, что неудобно ходить без груди, неудобно показаться врачам, потому что стесняются. У многих разрушаются семьи, поскольку женщины начинают во всем винить обстоятельства и окружающих (и дети какие-то не такие, веселятся, и муж не так заботится…). Они, может быть, и понимают, и любят своих близких, но ничего не могут сделать, чтобы преодолеть себя. Операция действительно помогает женщинам избавиться от психологической проблемы и от душевной боли, которую они испытывают.
Или молодые люди с гинекомастией, когда мужская грудь выглядит как женская. Мои пациенты говорят, что из-за этого стесняются пойти в баню. Элементарное, порой, действие пластического хирурга – и этой проблемы просто нет.
Творцом бы я пластического хирурга не назвал. Его задача – вернуть то, что было утрачено. Если у человека нет уха, нужно его восстановить. Если ушла молодость и красота, мы стараемся их вернуть. Это не Творение, а определенная, продуманная методика действий, основанная на принципе «постарело потому, что опустилось. Помолодело потому, что подняли». К этому добавляются какие-то личные предпочтения пациента или хирурга, но это не творение. Никто из пластических хирургов себя творцом не назовет.
Я конечно не психиатр, но и мне приходится следить за отсутствием психических отклонений у пришедшего на прием пациента. Некоторым из них правильнее отказать в операции, потому что, в противном случае, они будут искать в себе все новые и новые недостатки или совершенствовать то, что уже было сделано. По нормальным критериям, нужно не какие-то там фантазии воплощать, а возвращать то, что пациент имел, но потерял. Какие показания могут быть, если все хорошо? Сделать еще лучше? Неправильно это.
Существует мнение, что человек становится зависимым от пластических операций. Конечно, мы наблюдаем это сплошь и рядом. Но я вам сейчас расскажу, в чем причина этого синдрома. Вот представьте себя на месте одной из пациенток. Вам 40-45 лет, у Вас избыточный вес, деформированы грудь и живот после родов… Вы приходите ко мне и я, этакий нахал, говорю: давайте выберем наиболее важную проблему. Что больше беспокоит? Лицо? Мы делаем Вам операцию на лице. Но если говорить о теле, мы не можем делать только пластику живота, когда его обрамляют жиры, потому что он будет все равно плохо смотреться, правда? Конечно, все боятся делать все и сразу. И финансово это может быть обременительным. Но когда пациентка делает операцию на лице, и думает еще про коррекцию груди, она – не жертва зависимости. Просто она понимает, что рациональнее сделать все вместе, однажды ложась под общий наркоз, решив все проблемы и получив при этом максимальный эстетический результат.
Зависимости от операций нет, есть зависимость только от себя. Что, мол, я живу некомфортно потому, что имею плохие кондиции. Не стоит и говорить об абсурдных вещах, когда, сделав грудь третьего размера, пациентка вновь приходит и говорит: «хочу пятый, седьмой, десятый»… Это, конечно, ненормальная ситуация, и до операционного стола дело редко доходит. Мы не преступаем грани разумного.
Я могу сказать пациенту «нет» по многим причинам: во-первых, потому, что его ожидания – неадекватны, во-вторых – потому, что он агрессивный, в третьих – совсем неумный и так далее. Я недолго работаю с пациентом под наркозом, но потом нам приходится общаться месяц, два, три, полгода – пока идет процесс реабилитации. Я очень миролюбивый человек, по крайней мере, в своей профессии. Но в любом случае, невозможно лечить человека, который после операции встает в оппозицию и не следует рекомендациям врача.
Но чаще всего, я не могу отказать вообще, потому что… ну, не могу отказывать, когда просят.
Я не рассматриваю людей с точки зрения недостатков внешности, которые они имеют. Если человек обращается за консультацией – да, тут приходится смотреть и анализировать. Для меня анализ – это вопрос рутинный. Но пластическому хирургу нельзя допускать, чтобы взгляд притупился, чтобы утратилась острота восприятия.
Пластические хирурги тоже делают себе операции, потому что понимают, как легко можно избавиться от своих недостатков. Но есть маленький нюанс: есть люди, которых в принципе беспокоит внешность, а есть те, которых этот вопрос не волнует. И не суть важно, хирург перед нами, министр или сантехник. Недавно я оперировал артиста крупнейшего российского театра. Ему 70, но выглядит он на 50. В очень хорошей форме себя держит! А на операцию приехал потому, что и дальше хочет оставаться в профессии. Он поет сложнейшие партии, но загримировать его под 25-летнего трубадура уже невозможно. И он идет на большую шестичасовую операцию.
Мужчины очень хорошо переносят операции на лице, а женщины – очень плохо. Не физически, а эмоционально. Женщине сложно переживать синяки и отеки. Месяц, два… У мужчин по-другому. «Все прошло, все позади! Я жив, и больше ничего не волнует!» - они элементарно восстанавливаются.
Сам?Да, наверное, я готов к операции. Может быть, даже сделаю себе что-нибудь. Просто я реалист, и понимаю, что если я что-то поправлю, моложе выглядеть не буду. Мне лет-то уже много. Сделаю лицо, нужно будет делать шею... А тут возникает вопрос: а насколько мне это надо? Мне вот даже удобно, что я возрастные проблемы могу пациентам на себе показывать (Смеется)
